Адские чары - Страница 40

— Боже милостивый, великий угодник Божий, под сенью которого я нахожусь, помилуй меня. Пошлите смерть за прегрешения мои, положите конец моим мучениям, — шептала она, вне себя.

Протянув руки к призраку, она продолжала глухим голосом:

— Прости меня, Алексей! Сжалься! Лучше убей, а не мучь…

Лицо призрака страдальчески исказилось, и раздался глухой, словно издалека донёсшийся голос.

— Меня вынуждают преследовать и убить тебя, но я не хочу твоей смерти, ни твоих мучений… Я надеюсь порвать проклятие ужасные узы, связующие нас… Здесь я могу говорить правду… Слушай! Ищи Шепсу, черкеса… Он один может освободить нас.

Кира, как парализованная, слушала его; охвативший её ужас спадал.

Вдруг она увидела, что от раки исходит серебристый пар, сгущается, и на этом светлом облачке ясно обозначился силуэт прозрачной руки, страждущего духа сияющий крест.

На лице призрака тотчас появилось выражение радости и облегчения, а сам он как-будто преклонил колени. Видение уже бледнело и таяло, луч красного цвета гас, вокруг снова надвигалась тьма.

Но Кира была окончательно обессилена. Глаза её закрылись, и она потеряла сознание. Прикосновение мокрого полотенца, которым сестра Варвара вытирало лицо Киры, привело её в себя. Монахиня стыдилась того, что уснула: а так как Кира не сказала про видение, то обморок та приписала утомлению, повела её домой и уложила в постель.

Когда позже зашла её проведать мать Порфирия, Кира, отлично понимавшая своё видение, рассказала всё, что произошло ночью.

— Алексей указал мне искать черкеса Шепсу, который только один может нас освободить друг от друга. Но как его найти, когда не знаешь, где он живёт? Умрёшь прежде, чем его найдёшь, — с грустью сказала она.

Монахиня задумалась.

— Если страждущий дух твоего мужа смог назвать тебе эту личность в храме раки преподобного, значит угодник Божий дозволил это. Потому надо уповать, что милосердие Господне прекратит твоё и жертвы твоей невинной мучения; в таком случае сам Святой поможет тебе сыскать Шепсу и разрушить дьявольскую связь, которой вас соединила проклятая колдунья.

Два дня прошли спокойно. Кира по несколько часов ежедневно молилась у раки, но уже ни за что не хотела провести ещё раз ночь в церкви. На третий день, утром, Кира только что встала, как к ней с озабоченным видом вошла мать Порфирия.

— Принесла я тебе весть про Шепсу, — сказала она, садясь. — Говорила ведь я, что непременно помощь придёт.

И она рассказала вспыхнувшей от радости Кире, что среди странниц оказалась одна богомолка, родом с Кавказа, которая заболела и поступила в монастырскую больницу. Ей пришло в голову разузнать, не знает ли та что-нибудь про Шепсу колдуна или знахаря, и накануне вечером мать Порфирия навестила её.

Подумав, странница ответила, что слышала, действительно, от своей сестры про черкеса и рассказала по этому поводу несколько бывших с ним необыкновенных случаев. Где он находится, ей было неизвестно, но про то знала её сестра, проживавшая в Ставрополе.

— А вот тебе и адрес сестры, госпожи Тополевой. Теперь тебе остаётся только съездить в Ставрополь, и ты всё разузнаешь, — сказала довольная мать Порфирия.

Кира от души благодарила её, горячо поцеловала и решила немедленно ехать в Ставрополь с Матрёшей. В душе её снова оживала надежда, которая возбудила энергию и деятельность. Она решила даже ничего не писать ни матери, ни мужу, про эту последнюю свою попытку к спасению, пока не переговорит с Шепсой.

Прибыв в Ставрополь, Кира тотчас же разыскала Нину Александровну Тополеву. Это была красивая женщина средних лет, грузинского типа; она была замужем за незначительным интендантским чиновником, но пользовалась, по-видимому, известным достатком.

Хотя та и удивилась, но любезно приняла Киру, которая рассказала ей, что она — жертва порчи или колдовства, что её преследует и мучает злой дух, и что на монополье, в монастыре, она видела во сне старца, указавшего на некого Шепсу, черкеса, могущего ей помочь. Затем, по странной случайности, она узнала через сестру Тополевой, что такой человек действительно существует, а Нине Александровне известно где он живёт.

При имени Шепсу Нина Александровна оживилась, с большим участием отнеслась к горю Киры и высказала убеждение, что если кто-нибудь может помочь в этом деле, то только такой необыкновенный человек, как Шепсу; затем она рассказала всё, что ей было про него известно.

— Живёт он в ауле под Владикавказом и то, что я знаю про него, мне передала двоюродная сестра Кетевана, мать которой тоже черкешенка из того же аула. Она рассказала, между прочим, что его знают уже свыше полутораста лет, а на вид ему лет тридцать, не больше; прадед Кетеваны, умерший чуть не девяноста лет, знал его таким же молодым, каким он был и теперь.

Иногда он таинственно исчезает на целый год неизвестно куда; но проследившие люди уверяют, будто он уезжает в Индию.

Его волшебная сила в самом деле велика. Он вызывает духов, предсказывает будущее и знает все сокровенные тайны прошлого; мало того, он понимает язык животных; а дикие звери дрожат перед ним и бегут от его взгляда.

Кира была подавлена этими рассказами и не знала, что думать, но от всей души хотела верить. Ведь чем больше была сила у Шепсу, тем больше было надежды, что он её спасёт.

На следующий день она уехала во Владикавказ. Благодаря указаниям Нины Александровны и с помощью её двоюродной сестры Кетеваны, к которой Тополева дала письмо, Кира нашла надёжного проводника, согласившегося сопровождать её в аул к Шепсу.